Доктрина: Смута в Московии (СИ) - Страница 30

По первоначальному плану этот район должен был быть очищен от старых домов и превращен в «историко-культурный заповедник». Как всегда, не хватило денег. Стоимость сноса и утилизации старых многоэтажек оказалась непомерной. После освоения бюджета об этом месте предпочли забыть вплоть до 2274 года, когда ЕАС получил статус наблюдателя МИТАД.

Согласно международному договору, Союз обязался принять и расселить на своей территории граждан Организации, возвращавшихся на Землю с отдаленных космических колоний по завершении пожизненного контракта с ШАФАМ. Обеспечение жильем, а также выплата пенсий и социальных пособий должна была осуществляться за счёт Организации, которая к тому же, платила в бюджет ЕАС ежегодный взнос за каждого проживающего на территории Союза.

Районом для поселения «гостей», как их стали называть, в Московском округе был избран пресловутый Бермудский треугольник. Однако, из-за недовольства москвичей, квота долгое время оставалась невыбранной. Ситуация изменилась при президенте Стоцком, взявшем на себя ответственность за это непопулярное решение.

Согласно его указу в столичный регион прибыли отставники 1537-ой геологической экспедиции «Саларджанг Малик», базировавшейся до этого на Церере, численностью около девятисот тысяч человек, из которых сто двадцать тысяч составляли ансары. Менее чем за неделю вся старая застройка «Бермудского треугольника», за исключением чудом сохранившихся памятников архитектуры, была снесена. За пару месяцев когти выстроили первый подземный город, на берегу реки Мологи, получивший название Чандиабад или Серебрянск, хотя никакого серебра здесь не водилось и подавно.

На поверхности на месте жилых районов высадили смешанный лес, как и планировалось проектом, утвержденным московскими властями. «Хозяин» вложил немало денег в восстановление облика старинного купеческого Бежецка и стал директором Бежецкого историко-культурного заповедника с правом взымать плату за его посещение. С тех пор Бермудский треугольник стал популярен у всякого рода любителей русской старины, ролевиков, реконструкторов и прочей подобной публики. Сам Арест организовывал здесь сессии ролевых игр с дополненной реальностью сообщества «Одинокий сталкер», на чём неплохо заработал.

— Можно выйти, размяться? — попросил он.

— На пустыре! Мордой не торгуй! — буркнул силахдар.

Трава на поляне была невысокой, а земля влажной от недавнего дождя, но кеды Ареста, к счастью, были сделаны из непромокаемого полимерного материала. Их подошва сама «обтекала» ногу, придавая обуви ортопедические свойства. Небесполезными были встроенные функции массажа ступней, подогрева и автоматической санации.

Вокруг было много берез. Чуть поодаль стояли две могучие сосны, в тени которых ничего не росло. Две маленькие сосенки пытались подняться, но так и зачахли, не набравшись сил. Арест сделал глубокий вдох и закрыл глаза. «Как же хорошо!» — подумал он и почувствовал себя счастливым. Он сел под сосной и осмотрелся.

Вдалеке, с одной стороны, возвышались московские небоскребы, а с другой — питерские. Их архитектура заметно отличалась. Если в Москве, за пределами второй городской зоны архитектурное решение жилого или административного комплекса было оставлено на усмотрение инвесторов и строительной компании при обязательном соблюдении экологических и инфраструктурных нормативов, то в Петербурге любой архитектурный план должен был быть согласован со специальной комиссией при муниципальном собрании. Вследствие этого, городской облик получался более гармоничным.

Впереди виднелись домики из дерева, сдаваемые в наём посетителям заповедника. Сам же Бежецк был сокрыт за зеленой стеной из листвы. Арест почувствовал небольшую вибрацию, издаваемую магнитной дорогой, спрятанной в туннель.

Из березовой рощи вышли четверо. Одного из них Игнатенко тут же узнал — это был «Хозяин». Он был одет, как всегда, в курту, накинутую на костюм оператора, и нёс в руке термос.

— Не хотите ли подбавить рому? У меня есть белый из Тифлиса, теперь холодно, — процитировал Арест из «Героя нашего времени».

— Нет-с.., благодарствуйте.., не пью, — ответил «Шеф», показывая, что принял вызов. В текст он не подсматривал принципиально. Это было заметно по глазам. Русская классика была увлечением Малика.

— А что так? — продолжил Игнатенко.

— «Дал себе... заклятье. Когда я был ещё подпоручиком... знаете, мы подгуляли между... собой, а ночью... тревога; вот мы и вышли... навеселе, да, досталось... нам. Алексей... Петрович узнал: не дай, Господи, как... рассердился... Чуть не отдал... под суд. Точно: целый год живешь, никого не видишь, да тут... водка — пропащий... человек! — блеснул «Добрый». Русская классика была его серьезным увлечением.

— Всегда поражался разносторонностью ваших интересов, господин Малик! — отметил, стоящий рядом с «Хозяином» худосочный господин.

«Где-то я уже видел эту рожу. И голосок этот елейный до боли знаком, — припоминал Арест, — надо бы проверить в сети!»

— А вот этого делать не стоит, — старик неожиданно обратился к Игнатенко.

«Подключение к сети отсутствует» — появилось уведомление на ИСВ.

— «Дед»! Это он! «Дохлый»! — Малик показал пальцем на Ареста.

— Минутку. Сейчас проверим!

На ИСВ Игнатенко появился запрос идентификации личности. Он подтвердил передачу данных.

— Всё совпадает, смотри-ка! — компаньон хлопнул «Шефа» по плечу.

— «Дед», ты — гений! — буркнул тот в ответ.

— А ты как думал, дружище! Кстати, — «Дед» обратился к Игнатенко, — вот ознакомьтесь с документами относительно Вас.